Живая мандала. О культуре Euphorbia turbiniformis.
Герхард Маркс.
Музей Олбени, Грэхемстаун, ЮАР

Growing Mandalas. Notes on the Culture of Euphorbia turbiniformis.
Gerhard Marx.
Albany Museum, Grahamstown, South Africa

 Мáндала — изысканный спиральный узор, характерный для восточного мистицизма и искусства Востока. Считается, что в нем отображено строение души, которая, развертываясь, сплетает паутину жизни! Уникальный узор на стебле Euphorbia turbiniformis напоминает один из подобных сложных круговых узоров восточного искусства и архитектуры, делая это изящное округлое растение еще прекраснее. Воспроизвести в рисунке эти прихотливо уложенные спиральные линии — поистине нелегкая задача!

 Лишь однажды в жизни можно испытать то состояние светлого умиротворения, которое испытал я в день, когда осуществилось мое заветное желание — стать обладателем Euphorbia turbiniformis. Для меня заполучить этот вид было не просто навязчивой идеей: в диковинной красоте этого небольшого растеньица будто затаилась великая мистика истины. И мне было просто необходимо обладать этим живым магическим кристаллом. Поэтому, когда, теперь уже три с лишним года назад, я получил его, моя радость не поддавалась описанию.

 Сегодня ничего не изменилось, и это правда. Даже время останавливается, когда я стою, созерцая свои Euphorbia turbiniformis. Ты будто познаешь при этом самого себя: душа твоя воссоединяется с красотой мира, отображающейся через твои глаза. Думаю, это немногим отличается от того, как медитирует буддийский гуру, глядя на прекрасный узор мандалы. В узорах на стебле растения та же простота и, вместе с тем, они слишком сложны, чтобы их можно было запомнить настолько, что они потеряли бы свое очарование. Здесь, мне кажется, есть еще и проблеск того, что мы встречаем порой в великих произведениях живописи и музыки, когда мы способны наслаждаться творением художника снова и снова, никогда не уставая от него.

 Но довольно лирики. Вернемся в тот день, когда мне столь посчастливилось, и растения стали моими. Я сразу же столкнулся с суровой реальностью, приняв на себя ответственность за их выживание в условиях коллекции — нечто почти невозможное, как уже было не раз доказано другими. Эта статья, собственно, и является отчетом о тех методах и приемах, которые помогли и пока помогают мне.

 В тот же самый день, три с лишним года назад, я вместе с двумя взрослыми экземплярами Euphorbia turbiniformis получил два юных растения Euphorbia horwoodii. И сегодня все они живы и прекрасно себя чувствуют на собственных корнях. Растения Euphorbia horwoodii, в частности, развиваются значительно быстрее, чем растущие очень медленно Euphorbia turbiniformis. Но хотя последние росли очень медленно, оба экземпляра этого вида цветут у меня дважды в год. И несколько раз удачно зацветали одновременно, благодаря чему мне удалось получить полноценные семена, и сейчас у меня растет десяток молодых сеянцев, большинство которых развивается на своих корнях. По ряду причин я никогда не рассматривал вариант прививки взрослых растений. Во-первых, прививка подвергла бы здоровые зрелые растения неоправданному риску; а во-вторых, для меня было чрезвычайно важно сохранить естественную форму и окраску этих растений. Я изучил фотографии природной среды обитания Euphorbia turbiniformis (см. напр. стр. 221 выпуска 48, №5 этого журнала за 1976 год) и прочел все, что смог найти, о климате и геологии этого района. Сопоставив эти сведения с теми знаниями, которые я накопил, изучая родственные полушаровидные южноафриканские эуфорбии в природе, я смог составить более или менее точное представление об условиях, необходимых для выращивания этих растений. На данный момент я бы достаточно уверенно подвел следующий итог: тепло, как очевидно всякий взялся бы предположить, определенно является наиболее важным фактором. Идеально, если температура на протяжении всего года колеблется в пределах 15 - 35°С. Второе и очень важное условие, необходимое и для многих других трудных в содержании эуфорбий, — это вентиляция. Особенно необходима она видам из знойных прибрежных районов, таким как E. turbiniformis, которые в природе почти непрерывно подвергаются действию ветра.

 Однако, обеспечить вентиляцию в культуре непросто, поскольку доступ свежего воздуха приходится сочетать с защитой растений от холода и дождя! Я как-то побывал в гостях у одного коллекционера, живущего на севере Южной Африки в Трансваале. Он выращивает свои растения в закрытом стекловолокном тоннеле, в котором вентиляция осуществляется посредством всего лишь двух небольших окошек, расположенных на его концах! Летом внутри тоннеля температура днем достигает 50°С, но как ни удивительно, у его хозяина растет несколько отличных кактусов, в частности ариокарпусов, которые прекрасно чувствуют себя в этих условиях. Однако, эуфорбии, оставшиеся у него после того, как большая их часть погибла, являли собой самое жалкое зрелище, которое мне когда-либо приходилось видеть. Они сплошь опробковели, почти до самой верхушки. Для меня это, в частности, послужило самым наглядным доказательством тому, что в придачу к теплу необходима еще и хорошая вентиляция.

 Мой собственный аридариум закрыт только с южной стороны, откуда в основном дуют наиболее холодные ветры зимой: солнце в Южной Африке, разумеется, светит с севера. Вследствие этого вентиляция в моем аридариуме осуществляется самым естественным образом и ничем не сдерживается, а температура колеблется от 5°С ранним утром зимой до 48°С в жаркий летний полдень. Для большинства южноафриканских эуфорбий эти условия идеальны, но для тропических суккулентов, вроде сомалийских эуфорбий, зимние температуры здесь, очевидно, были бы слишком низки. Поэтому, чтобы обеспечить дополнительное тепло, не потеряв на вентиляции и свежем воздухе, омывающем растения, я решил сконструировать некий парничок с подогревом, подобный хорошо известным парничкам для проращивания семян, но открытый сверху на уровне растений (рис. 2). Я не знал, что из этого получится, но результат оказался очень неплохим. Тепло, поднимающееся от 15-ваттной лампы, расположенной под растениями, повышает температуру вокруг верхушек растений примерно на 10°С по сравнению с окружающим пространством. Другими словами, в холодные ночи, когда температура воздуха может падать до 0°С, температура в непосредственной близости от растений и на высоте до 5 см над ними держится на уровне 10°С. Конечно, при сильном ветре температура вблизи верхушек растений будет меньше 10°С, но даже в этих редких случаях растения будут по-прежнему защищены от обморожений. Разумеется, летом подогрев отключается. Поздней осенью (в Южной Африке это конец мая), когда дополнительное отопление становится необходимым, лампочка включается и работает круглосуточно в течение трех с половиной месяцев до середины сентября (начала весны). Каждой 15-ваттной хорошего качества лампочки хватает на целую зиму, однако, как ни странно, после летнего перерыва при новом включении лампы зачастую тут же перегорают!

 Вот так я решил проблему сочетания вентиляции с теплотой, и думаю, лишь в этом и заключается разгадка моего нынешнего успеха в выращивании трудных тропических эуфорбий. Почвенная смесь, используемая мной, такая же, какую используют для большинства более капризных кактусов и других суккулентов. Более чем на треть она состоит из легкой минеральной тщательно просеянной почвы, которую я собираю в поле, обычно у обочины дорог в пустыне Кару (Karoo), где поверхность почвы была взрыта во время земляных работ. Я не использую никакого компоста, но добавляю немного измельченного древесного угля и щепотку костной муки. Остальную часть смеси — около 60% — составляют дренажные материалы. Подходит любой мелкий гравий или крупный песок, но я остановился на измельченной известняковой крошке, главным образом из тех соображений, что в природе E. turbiniformis встречается на россыпях известнякового гравия. Используемый мной известняк (его правильное название — «брекчия» или «поверхностный известняк» (англ. calcrete, surface limestone)), на мой взгляд, очень полезен там, где реакция субстрата должна быть слегка щелочной. Показатель pH моей почвенной смеси составляет примерно 7,5. Но даже если не считать способности брекчии поддерживать кислотность на должном уровне, она обладает еще одним преимуществом — это «теплый» камень. Иными словами, в зимние холода она не становится такой ледяной, как полевой шпат, кварцит и твердые породы, и корням растений, соответственно, бывает немного теплее. Брекчия, которую я использую, как и почва, тоже добывается из придорожных разработок в пустыне Кару. Ближайший участок очень кстати находится всего в 40 км от Грэхемстауна.

 В интенсивном солнечном освещении нет такой надобности, как я полагал вначале. Конечно, яркое солнце необходимо, чтобы добиться естественной окраски и формы растений, но открытое солнце — по крайней мере в условиях Южной Африки — еще более замедляет их рост, особенно в разгар лета.

 При содержании таких медленно растущих видов важно также не пытаться ускорить их рост. Лишь по прошествии года я смог заметить первые признаки роста Euphorbia turbiniformis. Euphorbia horwoodii прижилась у меня намного скорее и развивается также значительно быстрее. Складывается впечатление, что обоим видам, как и многим южноафриканским эуфорбиям, в середине лета и зимой необходим период покоя, а рост у них приходится на весну и осень. В соответствии с этим я и выстраиваю режим полива: весной и осенью обильно поливаю растения каждую неделю, за исключением тех периодов, когда устанавливается прохладная туманная погода, а летом поливаю лишь примерно раз в три недели. Поливаю я всегда слегка теплой, предварительно прокипяченной дождевой водой, и поливаю сверху. Тут стоит упомянуть, что вода не должна попадать на лампу, которая защищена перевернутым V-образным кожухом, как показано на рис. 2.

 Как я уже сказал, с тех пор, как растения прижились, оба вида цветут дважды в год. Перекрестное опыление — наилучший способ получить полноценные семена, однако изредка плод образуется и в результате самоопыления. К сожалению, всхожесть семян из такого плода очень низкая.

 Все вышеизложенное дает общее представление о моем опыте в содержании этих растений. Разумеется, каждое отдельное растение демонстрирует различную готовность к цветению и плодоношению. Время от времени попадаются экземпляры, которые развиваются и цветут более охотно, чем это обычно свойственно представителям данного вида, и наоборот. К примеру, одна из моих E. turbiniformis образует гораздо больше цветков и растет заметно быстрее, чем другая.

 Вырастить E. turbiniformis из семени на начальном этапе проще, чем большинство кактусов и других суккулентов. Крошечные сигарообразные семена прорастают очень легко и очень быстро. Все жизнеспособные семена прорастают в течение сорока восьми часов после высева. Едва намокнув, семена становятся очень липкими, и песок с небольшими кусочками гравия облепляет их. Даже после прорастания, когда на сеянцах в течение многих месяцев сохраняются «шляпки» из их кожуры, к ним по-прежнему прилипают песчинки! А растут сеянцы очень медленно — с той же примерно скоростью, что и ариокарпусы. Я ухаживаю за ними так же, как и за сеянцами всех прочих суккулентов и кактусов, и пока результат был неплохим.

 Но ясно одно: Euphorbia turbiniformis еще долгое время будет оставаться большой редкостью в коллекциях. В сравнении с теми же ариокарпусами, которые также очень медленно растут, E. turbiniformis создает дополнительные затруднения, поскольку, будучи тропическим суккулентом, она еще более требовательна в содержании, а семян образует гораздо меньше, чем эти кактусы. Однако, несомненно, эти эуфорбии стоят дополнительных хлопот — не только благодаря своей уникальной красоте, но и, особенно, потому, что природные места обитания этого вида, как и многие северо-восточные районы Африки, жестоко страдают от выпаса скота и вытаптываются козами и верблюдами.

 Рис. 2. Конструкция, обеспечивающая дополнительный обогрев: 1) съёмная крышка (в периоды сильного похолодания, чтобы сохранить больше тепла, можно также использовать обычное либо органическое стекло); 2) белая задняя панель (для равномерного отражения света); 3) тонкая сетка дает легкую дополнительную тень и предохраняет растения от насекомых, когда воздух с улицы практически беспрепятственно проникает внутрь; 4) кожух лампы с отверстиями, выкрашенный изнутри в черное, чтобы не пропускать свет; 5) 15-ваттная лампочка-«малютка» («pygmy globe»).

 Оригинал статьи был опубликован в «Cactus & Succulent Journal (U.S.)», Vol. 62, pp. 289-293

 Перевод с английского А. Криворучко, г. Изюм, Украина, 2006 г.